начало обсуждений»

• tereza30

  10.12.16 21:30

  »
  Интересно.вот оакое разное счастье... главное, чтобы было.

  вес 102.4 кг
  100		110

  
  
• Тили

  10.12.16 18:09

  »

  ответ для: GIVENCHYPLAY

  GIVENCHYPLAY писал(а): Привет, Тили. У тебя сегодня литературный отдых. :

  Привет, Натуля. Мой дневник - отражение вчерашнего дня))

  вес 106.2 кг съела 226 к сожгла 19 к баллы 764
  100		110

  
  
• GIVENCHYPLAY

  10.12.16 18:04

  »
  Привет, Тили. У тебя сегодня литературный отдых. :)

  вес 80 кг
  80		90

  
  
• Тили

  10.12.16 17:24

  »

  ответ для: Белокурая Бестия

  Белокурая Бестия писал(а): Тили, как ты по-другому повернула все ведь правда, не нужно быть отражением... а с другом стороны можно просто умереть одной... и никого рядом кроме собаки...

  Да знала я бабульку, и три дочери и сын, а жила одна. Мы у неё дачу снимали. С сыном дом пополам поделён. Так она ему в огород камни со своих грядок кидала, а он даже не помогал по хозяйству матери. С мужем счастлива была. В свои восемьдесят три подвижна, в разуме.
  Творчество нужно, чтобы не быть одиноким, что-то для души такое... созидательное.

  вес 106.2 кг съела 226 к сожгла 19 к баллы 764
  100		110

  
  
• Белокурая Бестия

  10.12.16 16:41

  »

  ответ для: Тили

  Тили писал(а): Может не грустно? Отрезвляет немножко. Всё, что нам надо, в нас заложено. В себе покопаться надо, а не наполнять свою жизнь чужими идеями.

  Тили, как ты по-другому повернула все ведь правда, не нужно быть отражением... а с другом стороны можно просто умереть одной... и никого рядом кроме собаки...
• Тили

  10.12.16 15:44

  »

  ответ для: Белокурая Бестия

  Белокурая Бестия писал(а): Грустно стало

  Может не грустно? Отрезвляет немножко. Всё, что нам надо, в нас заложено. В себе покопаться надо, а не наполнять свою жизнь чужими идеями.

  вес 106.2 кг съела 226 к сожгла 19 к баллы 764
  100		110

  
  
• Белокурая Бестия

  10.12.16 13:07

  »
  Грустно стало
• Тили

  10.12.16 12:12

  »
  Во дворе было пусто. Все, кто рано встает, разошлись или разъехались, кто на работу, кто на учебу, кто по магазинам. На скамейке у парадной сидела одинокая старушка. На нее-то говорливый обитатель 76-й квартиры и уставился.
  Она тоже смотрела на него с любопытством. Делать бабушке было нечего, а тут незнакомый человек. Притом необычный — со старинной тростью.
  «Доброе утро», — чуть поклонился он.
  Она охотно поздоровалась и спросила:
  «Мы разве знакомы? Не припомню что-то».
  «Нет, не знакомы. Но я подумал, что раз вы тут сидите, то наверняка живете в этом доме. Значит, соседи».
  «Я-то живу, а вот вас в первый раз вижу. Вы с какого этажа?»
  «С девятого. Из 76-й».
  «Это где Валентина Сергеевна жила? Вы родственник ее? По завещанию квартиру получили? Или очередник?»
  «Пожалуй, очередник, — немного подумав, ответил он. — Да, вот именно. Очередник. Вы позволите присесть? Ноги с утра не держат».
  «Меня тоже. — Она засмеялась. — Но все-таки лучше, чем вечером».
  «Да? А меня вечером встретите — не узнаете. Как заново родился. — Он сел. — Всю жизнь сова. Медленно просыпаюсь, с трудом засыпаю».
  Старуха собеседнику обрадовалась. Она вообще была легкая, веселая, с живыми, молодыми глазами.
  «Я когда-то была заводная, по несколько суток могла не ложиться. Утром жаворонок, ночью сова, спать скучно и некогда. Теперь тоже почти не сплю, но ложиться ложусь. Не поднимете».
  Она снова рассмеялась, и он тоже улыбнулся.
  Друг на дружку они смотрели с удовольствием, предвкушая неторопливый, аппетитный разговор.
  Помолчали.
  Начала дама.
  «Всю жизнь смотрела, как старухи у парадной сидят, ужасалась. Думала, если выпадет одинокая старость, лучше дома буду киснуть, в стенку глядеть. Как бы не так. На стенку долго смотреть — одно грустное видишь. Лучше уж тут, где люди ходят».
  «Понимаю вас. «Всюду жизнь». Художник Ярошенко».
  «Что?»
  «Помните картину? Ярошенко, передвижника? Как арестанты смотрят из-за решетки на беззаботных птичек?»
  «А, да. Правда, похоже. Это не про арестантов картина, а про старость. Очень верно подмечено. — Старушка одобрительно покивала. — Старость, как клетка. Сидишь в ней, смотришь на беззаботных птичек. Причем сидишь все время одна. Вы замечаете, что бабушки теперь на скамейках у парадных не сидят, как раньше? Перемерли все, что ли».
  «Телевизор смотрят. Дневные сериалы», — со знанием дела пояснил старик.
  «А я телевизор не смотрю. Всё не про меня и не для меня. То же самое ощущение — будто из-за решетки за чужой жизнью подглядываешь. А со старушками я бы поговорила. С людьми из своего времени интересней».
  «И они умеют слушать! — горячо подхватил старик, должно быть, вспомнив девочку из лифта. — В старости что обидней всего? Человек прожил жизнь, набрался и опыта, и ума. Есть что людям сказать, есть, чем помочь. А не слушает никто. Мудрость из тебя, можно сказать, так и льется. Но никому она не нужна».
  Первая тема была исчерпана. Собеседники послушали друг друга, произвели предварительную разведку, и, кажется, оба остались довольны.

  вес 106.2 кг съела 226 к сожгла 19 к баллы 764
  100		110

  
  
• Тили

  10.12.16 12:11

  »
  Старушка мечтательно произнесла:
  «Сегодня 25 мая. Последний звонок… Утром одиннадцатиклассницы пошли в школу такие нарядные, взволнованные. Такие милые! И на меня нахлынуло, нахлынуло… В мои времена традиции отмечать последний звонок еще не было. Но мне вспомнился выпускной бал. Он тогда не «бал» назывался, а «выпускной вечер». Обучение после войны, как вы помните, было раздельное. Здание одно и директор один, а школы две. В утреннюю смену — девочки, в вечернюю — мальчики. В переходном возрасте такое сочетание близости и отдаленности очень волнует. Находишь в парте записочку. Признание в любви. И думаешь: кто написал? Тот или, быть может, вон тот? Могли ведь общаться без записочек, во дворе или на улице. Жили-то все рядом. Но так было интересней. На бумаге подростки смелей, чем при живом общении.
  Опять же таинственность, романтичность. В 17 лет это так важно! Сейчас они чуть не с восьмого класса, извините, живут половой жизнью. И не осталось тайны, голова не кружится. Одна голая физиология».
  «Давайте не будем осуждать молодежь. Это скучно и даже пошло», — сказал старик, смягчив слова шутливым тоном и улыбкой.
  Собеседница не обиделась, а тоже улыбнулась.
  «Да я не осуждаю. К «голой физиологии» всю жизнь хорошо относилась, ханжить не стану. Сейчас трудно поверить, но в юности я красивая была. Очень красивая. На выпускном вечере, который я тут вспоминала, мне от кавалеров отбоя не было. Выражаясь по-нынешнему, я была настоящая «королева бала». Представляете, в меня были влюблены три мальчика. Очень славные, каждый по-своему. И очень разные. А звали их одинаково. И все трое в тот вечер признались мне в любви. Я была дурочка молоденькая. Мне и самой ужасно хотелось влюбиться. Только не знала, в которого. Кто меня за руку держал, в того и была влюблена. Сердце замирало… Что вы смотрите? Думаете, фантазирую? Честное слово, получила за одну ночь три предложения любви до гроба. Не верите?»
  Вид у старика был скорее испуганный, чем недоверчивый.
  «Невероятно… — прошептал он. — Этого не может быть…»
  «Что невероятно? Почему не может быть?»
  Она спустила с носа очки. В ее лице что-то дрогнуло.
  «Мы точно не встречались? Вы какую школу кончали?»
  Он замахал рукой.
  «Нет-нет. Я на вашем выпускном вечере не был и в любви вам не признавался. Невероятно другое… Понимаете, я драматург. Пьесы сочиняю».
  «Правда? А как ваша фамилия?»
  «Вы вряд ли слышали».
  «Зря вы так. Я обожаю театр! Раньше не пропускала ни одной премьеры. Товстоногова обожала! А еще больше Владимирова. Вы любили Владимирова?»
  «Не очень… И потом, видите ли, я не совсем обычный драматург. Я пишу не для профессиональных театров, а для любительских. Это особый жанр драматургии. Называется «натуральный перформанс». На Западе это направление театра довольно хорошо развито, у нас пока не очень. Здесь принципиально, что играют не актеры, а обычные люди. Пускай неуклюже, даже фальшиво, зато волнуются по-настоящему. И от этого возникает ощущение неповторимости, искренности, подлинности. Иногда — если настроение правильное. А в следующий раз тот же самый спектакль может выйти чудовищно. В том и прелесть «натурального перформанса». Всё на живую нитку. Стоп, стоп! — Он покаянно опустил голову. — Это я сел на любимого конька. Могу говорить на эту тему часами».
  «Ну и говорите. Очень интересно».
  «Интересно то, что вы мне рассказали. — Драматург в волнении всплеснул руками. — Именно мне! И именно сейчас! Я объясню… Я только что сочинил пьесу. Для студенческого театрального фестиваля в Торонто. Тема фестиваля — «Перечитывая Чехова». Интерпретации чеховских произведений, римейки, вариации и все такое прочее. Хороший челлендж для постановщиков и драматургов. Я выбрал один рассказ…»
  «Я всегда обожала Чехова!»
  Старик слегка порозовел, опустил глаза.
  «А хотите… Хотите, я вам прочитаю свою пьесу? Не всю, конечно. С пропусками, — добавил он поспешно. — Знаете, когда что-то написал, только об этом и думаешь. Пристаешь ко всем… Вы со мной не церемоньтесь. Не хотите — так и скажите».
  «Ах что вы! Считайте, что в моем лице вы нашли идеальную слушательницу. Могу тут сидеть хоть до пяти часов вечера».
  «Почему до пяти? Вы обедаете в пять?»
  «Обедать мне необязательно. Все равно аппетита нет. В пять я принимаю свои лекарства. Пропускать нельзя».
  «Так долго я вас не продержу. Пьеса небольшая. Там три акта, но они коротенькие. Это формат, который задали устроители фестиваля — в пределах одного часа сценического времени. Правда, послушаете?»
  «С огромным удовольствием. Подумать только, драматург будет читать мне свою пьесу!»
  Старичок совершенно оправился от смущения. Он достал электронную записную книжку, потыкал в кнопочки и с загадочным видом пообещал:
  «Вас ждет сюрприз. Удивитесь не меньше, чем только что удивился я. А то и больше. Знаете, как называется пьеса? «Выпускной вечер». Это совпадение номер один».
  «Да что вы!»
  «Погодите, погодите. Действующие лица: Она и три юноши с одинаковым именем: Борис-первый, Борис-второй, Борис-третий».
  Старая женщина открыла рот, но ничего не сказала. Вскинула руку, прижала пальцы к губам. Она была потрясена.
  «Действие происходит в конце сороковых. Закат сталинской эпохи. Начинается борьба с «космополитами», диктатор стареет и впадает в маразм. Советская империя тяготеет к монументальности. Но это не более чем антураж, проявляющийся в декорациях и некоторых деталях. Моя пьеса не про политику, а про счастье и про одиночество. Про школу жизни и неизбежный выпускной вечер…»
  «Вы не пересказывайте, вы читайте».
  Драматург глубоко вздохнул, посмотрел на дисплей, но все-таки счел необходимым сделать еще несколько предварительных пояснений.
  9:45
  «Там нужно, чтоб зал был устроен по-особенному. Это принципиально. Сцена имеет вид буквы П. Это помост, расположенный по трем стенам и разделенный на три отсека. У каждого свой занавес. То есть получается как бы три сцены. На две боковые зритель сначала не обращает внимания, потому что они завешены. К тому же освещение в зале минимальное. Сияет только центральная сцена. Это рекреация перед школьным актовым залом. Видно плоскую колонну в стиле сталинского ампира. По бокам две пальмы в кадках. Три огромных портрета: Маркс, Ленин и Иосиф Виссарионович. Красные с надписями «Молодым везде у нас дорога», «Путевка в жизнь», «Мы наш, мы новый мир построим». Звучит «Школьный вальс» Дунаевского».
  «Эта песня появилась позднее, — заметила старуха. — Я сама заканчивала в сорок восьмом. Тогда «Школьный вальс» еще не исполняли. Хотя неважно. Кто в Торонто это знает?»
  «Не скажите. — Драматург сделал пометку. — В таких аудиториях минимум половина зала русские, многие из старшего поколения. Они к подобным вещам очень требовательны… Ценное замечание. Спасибо, исправлю.
  В общем, смысл вам понятен. Пока зрители рассаживаются, в зале сумрак и скучное шарканье. Праздничный свет, яркие цвета и музыка сосредоточены на сцене. Слышится гул голосов, молодых голосов. Взрывы радостного смеха. Потом мужской голос начинает произносить речь. Сначала она неразборчива. Потом звук усиливается. Уже можно разобрать слова, но для этого приходится напрягать слух. В зале постепенно делается тише.
  Становится понятно, что выступает директор школы. Такая смесь казенной советской риторики и житейского здравого смысла.
  ГОЛОС ДИРЕКТОРА: «…широкий и светлый путь, на котором невозможно заблудиться, потому что его озаряет мудрость нашей партии и ее вождя, великого Сталина».
  Взрыв аплодисментов, многократно усиленный динамиками. Зрители должны вздрогнуть от удара по перепонкам. Помните, как тогда хлопали? Бурно, громко, яростно, в каком-то невероятно ускоренном темпе.
  ГОЛОС ДИРЕКТОРА: «Идите по этому пути, не сворачивая, не оглядываясь, не спотыкаясь. Я желаю каждому из вас счастья. В дальнейшей учебе, в труде, в семейной жизни. Помните, что ваша судьба неотрывно связана с судьбой великой страны, в которой вам повезло родиться и вырасти. И еще помните. Вы только что сдали выпускные экзамены, кто лучше, кто хуже. Но не думайте, что это были последние экзамены. Настоящее учение, учение жизнью, теперь только начинается. Главные экзамены у вас впереди. Сдавайте их честно, без шпаргалок и ловкачества. Тут если кого и обманешь, то лишь самого себя. Помните об этом. Главное — будьте честными. Будете?»
  КРИКИ: Будем! Будем!
  ГОЛОС ДИРЕКТОРА: Молодцы. На этом заканчиваю. Представляю, как вам надоело меня слушать, за десять-то лет.
  СМЕХ, КРИКИ: Есть малость!.. Нет, не надоело!
  ГОЛОС ДИРЕКТОРА: Даю дорогу молодым. Боря Железнов, золотой наш медалист. Выйди, расскажи товарищам, как планируешь жизнь прожить.
  В середине директорского выступления дверь, расположенная в глубине сцены, приоткрывается. Оттуда выскальзывает Она, прикрывает створку.

  вес 106.2 кг съела 226 к сожгла 19 к баллы 764
  100		110

  
  
• Тили

  10.12.16 12:09

  »
  Это очень красивая девушка, которой к лицу даже скромное платьице. Знаете, у всякой девушки бывает в жизни вечер, когда она чувствует себя неотразимой красавицей. Все правильно, все к месту, все в нее влюблены, и она ощущает себя сказочной принцессой. Будь то первый бал Наташи Ростовой или выпускной вечер в сталинской десятилетке — это ничего не меняет. Для актрисы тут важнее всего не лицо (в театре оно вообще большого значения не имеет), а голос, пластика. Чтоб все мужчины в зале замерли от восхищения, а женщины от зависти.
  Девушка выходит вперед, прижимает к груди записку. Глаза блестят, губы приоткрыты. Справа из-за пальмы выглядывает Борис-первый. Он там стоял с самого начала, но в тени его было не видно.
  Это коренастый паренек с непослушным чубом. Одет он очень просто: широкие брюки, белая рубашка. Стоит в стороне, любуется Девушкой.
  Тем временем из приоткрытой двери доносится голос Медалиста.
  МЕДАЛИСТ: Товарищи! Дорогие мои товарищи! Я своими словами не буду. Я стих прочту. Лучше, чем поэт, все равно не скажешь. Илья Сельвинский. «Баллада о ленинизме».
  В скверике, на море,
  Там, где вокзал,
  Бронзой на мраморе
  Ленин стоял.
  Вытянув правую
  Руку вперед,
  В даль величавую
  Звал он народ…
  Начинает читать стихотворение Сельвинского про политрука. Ну, как фашисты свалили с постамента памятник, привели вешать молодого политрука. А он встал перед казнью в ту же позу: по-ленински протянул руку вперед. Стихотворение довольно длинное, Медалист читает с выражением и паузами. Тогда, если помните, в публичных выступлениях вообще никто никуда не торопился. Когда дверь закроют плотнее, декламации будет почти не слышно. Но иногда Медалист повышает голос, и тогда стихотворные строчки врываются в диалог.
  БОРИС-ПЕРВЫЙ (выходит из укрытия и прикрывает дверь): Чего так долго? Думал, не выйдешь.
  ДЕВУШКА (оборачивается): Борька? Напугал… Неудобно было, пока Семен Семенович выступал. (Кокетливо.) Что за срочность такая? (Разворачивает записку.) «Надо поговорить про важное. Если не выдешь, прощай навсегда». Не «выдешь», а «выйдешь». Троечник. Так и не научился без ошибок писать.
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Мне без надобности. Я на комбинат работать пойду. Учеником сварщика. Договорился уже.
  ДЕВУШКА: Давай, говори про важное. Видишь, я вышла?
  Пауза. Борис-первый собирается с духом.
  ГОЛОС МЕДАЛИСТА:
  Был он молоденький —
  Двадцать всего.
  Штатский в котике
  Выдал его.
  ДЕВУШКА: Ну? Ты робеешь, что ли? Борька, ты же храбрый. Как ты за меня на катке заступился! Один против троих.
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Подумаешь. Это совсем другое. Синяки на морде быстро заживают. А сердце треснет, потом не склеится.
  ДЕВУШКА: Ты, Борька, поэт. Не хуже Сельвинского.
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Я не поэт. Ты меня сейчас не подкалывай, ладно? Я готовился. Я скажу. Ты не перебивай. А то собьюсь.
  ДЕВУШКА: Я не буду перебивать.
  БОРИС: Щас…
  Поднимает сжатую в кулак руку, трясет ею. Никак не может начать.
  ГОЛОС МЕДАЛИСТА:
  Этим движением
  От плеча,
  Милым видением
  Ильича
  Смертник молоденький
  В этот миг
  Кровною родинкой
  К душам проник…
  ДЕВУШКА: Да говори ты. Не тяни.
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Ну, я тебя люблю и всё такое. Вот. Сама знаешь. Не дура.
  ДЕВУШКА: Признание красивое. Только короткое. Ты развивай тему, не останавливайся.
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Тебе со мной хорошо будет. Честно. Я сдохну, но всё для тебя сделаю. Я зарабатывать буду. Сварщики знаешь, сколько заколачивают? А я потом еще на высотника выучусь. Это вообще. Всё у нас будет. Комната хорошая, гардероб, шифоньер. Что захочешь, то и будет. Пить не буду. Ни грамма. Ты на батьку моего не гляди. Зачем мне пить, если ты со мной? Всю получку отдавать стану. Ты не улыбайся! Я, может, не так говорю. Не про то. Я же не про получку хотел. Я тебя никогда не предам и не продам. Ты это знай. И ни на кого не променяю. Ни на какую Целиковскую.
  ДЕВУШКА: Даже на Целиковскую? Ну, это ты, Борька, врешь.
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Я вру? Я тебе никогда не вру. И не буду врать. Я… хочешь, я Лениным поклянусь? (Показывает на портрет.) Честное ленинское!
  ГОЛОС МЕДАЛИСТА:
  …ладонь его
  Тянется ввысь —
  Бронзовой лепкою,
  Назло зверью,
  Ясною, крепкою
  Верой в зарю!
  Вот как я собираюсь прожить свою жизнь, дорогие мои товарищи!
  Раздаются громкие аплодисменты.
  Борис-первый в это время что-то говорит, но из-за шума его не слышно.
  ДЕВУШКА: Что?
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Молодая ты очень. Я понимаю. Я тоже, конечно, молодой, но мне уже все ясно. А тебе еще нет. Я тебя, Люсь, не тороплю. Я ждать буду. Сколько надо.
  Машет рукой, порывисто поворачивается, выходит».
  «Её зовут Люся?!» — перебила чтеца старуха.
  «Да, Людмила. А что?»
  «Ничего… Продолжайте. Пожалуйста, продолжайте!»

  вес 106.2 кг съела 226 к сожгла 19 к баллы 764
  100		110

  
  
• Тили

  10.12.16 12:08

  »
  «Снова открывается дверь. Выходит Борис-второй. Высокий красивый парень.
  Габардиновый костюм, рубашка с отложным воротником. Комсомольский значок на лацкане. Стрижка полубокс. В зале директорский голос бубнит что-то бодрое, но слов не разобрать. Время от времени звучат рукоплесканья.
  БОРИС-ВТОРОЙ: Нарочно из зала вышла? Чтоб я не задавался? Зря. Я перед тобой никогда не задаюсь. Письмо мое прочла?
  ДЕВУШКА: Прочла.
  БОРИС-ВТОРОЙ: Там всё правда. До последней буковки. Чтобы добиться всего, чего хочешь, нужна правильная спутница жизни. Ты — правильная. Я с тобой горы переверну. Железно.
  ДЕВУШКА: А чего ты хочешь добиться?
  БОРИС-ВТОРОЙ: Я же сказал: всего. Держись за меня, Людмила. Не прогадаешь.
  ДЕВУШКА: «Не прогадаешь». А писал про любовь. Красиво. «Будет любовь или нет? Какая — большая или крошечная?»
  БОРИС-ВТОРОЙ: Это Маяковский. Про высокие вещи лучше поэтов никто не скажет. Каждый должен заниматься своим делом. Я человек практический, поэтому я скажу прозой. Знаешь, Людмила, есть люди, которых меняет жизнь. А есть люди, которые сами ее меняют. Вот и я такой. Я только с тобой откровенно говорю. Чужой кто послушает — засмеется. Скажет, мальчишка, фантазер. А я не фантазер. Как решил, так и будет. Всё будет. Придет день — буду на трибуне мавзолея стоять.
  ДЕВУШКА: А потом — внутри лежать?
  БОРИС-ВТОРОЙ: Такими вещами не шутят. Со мной можно. Но лучше и со мной не надо. Я не двурушник какой-нибудь: на собрании одно, на кухне другое. Дело Ленина и Сталина знаешь почему во всем мире побеждает?
  ДЕВУШКА: Почему?
  БОРИС-ВТОРОЙ: Потому что на таких, как я, держится. Бороться и искать, найти и не сдаваться. Ясно?
  ДЕВУШКА: Ты вышел, чтоб со мной про дело Ленина и Сталина говорить?
  БОРИС-ВТОРОЙ: Я вышел, чтобы сказать: «Людмила, давай пойдем навстречу солнцу вместе. Оно пока только еще восходит. Но оно будет сиять для нас. Клянусь тебе».
  ДЕВУШКА (смотрит на портреты): Кем?
  БОРИС-ВТОРОЙ: В смысле?
  ДЕВУШКА (показывает на вождей): Кем клянешься? Из них?
  БОРИС-ВТОРОЙ (смотрит, думает): Товарищем Сталиным. Он Сталин, а я Железнов. Сталь с железом никакие преграды не остановят.
  ГОЛОС ДИРЕКТОРА: А где у нас Боря Железнов? Железнов! Ты куда подевался?
  ЗВОНКИЙ ГОЛОС: Семен Семеныч, Железнов вышел!
  ГОЛОС ДИРЕКТОРА: Так найдите его. А то я медаль себе заберу.
  СМЕХ, КРИКИ: Борис! Железнов!
  БОРИС-ВТОРОЙ: Надо идти. На танцах договорим. Первый, чур, мой!
  Убегает.
  Девушка смотрит ему вслед.
  Слева из-за пальмы выходит Борис-третий.
  Он в круглых роговых очках, в белых штанах и белых туфлях, в куртке на молнии. Максимально допустимое для того скудного времени пижонство. Черные волосы взбиты коком.
  Звуки из зала приглушены: невнятный бубнеж, иногда аплодисменты.
  БОРИС-ТРЕТИЙ (насмешливо): А я все слышал.
  ДЕВУШКА (вздрогнув): Боб? Ты что тут делаешь?
  БОРИС-ТРЕТИЙ: Прячусь. От речей.
  ДЕВУШКА: Тебя мама не учила, что подслушивать стыдно?
  БОРИС-ТРЕТИЙ: У меня мама художница. Она говорит: настоящее искусство — это когда стыдно, больно и обжигает. А не «два вождя после дождя». Интересно было послушать, как вы тут воркуете. Ты, Люсьен, прямо фам-фаталь.
  ДЕВУШКА: Кто-кто?
  БОРИС-ТРЕТИЙ: Роковая женщина.
  ДЕВУШКА: Слушай, почему ты все по-иностранному переиначиваешь. Я не «Люсьен», а Люся. Ты не «Боб», а Боря.
  БОРИС-ТРЕТИЙ: Вообще-то я Барух. В честь деда назвали. Но такие имена теперь не в моде. Плевать. Боб — звучит классно.
  ДЕВУШКА: Чего классного? Боб-фасоль-горох.
  БОРИС-ТРЕТИЙ: ты, Люси.
  ДЕВУШКА: Ну и катись, если я дура.
  БОРИС-ТРЕТИЙ: Не могу. Заразился.
  ДЕВУШКА: Чем это ты заразился?
  БОРИС-ТРЕТИЙ: Бациллой любви. Ты забойная чувиха. А что — фигня. Я тоже не Лобачевский. Мы созданы друг для друга. и дурочка, петушок и курочка.
  ДЕВУШКА: Здрасьте-пожалуйста.
  БОРИС-ТРЕТИЙ: А что? За компанию и жид повесился. Мой случай. Тут конкуренты перед тобой свои товары выкладывали. Один— высотную сварку, другой — место в мавзолее. У меня тоже полным-полна коробушка, есть и ситец и парча.
  ДЕВУШКА (смеется): Хохмач ты, Борька.
  БОРИС-ТРЕТИЙ: Зовите меня «Боб», мисс. Гардероб с шифоньером обещать не могу, дорогу к солнцу тоже. И про вечную любовь заливать не стану. У нее, как у пташки, крылья. Но, во-первых, я талант. Ты мои картинки видела?
  ДЕВУШКА: Видела. Ужас.
  БОРИС-ТРЕТИЙ: Скажи? Мороз по коже. Но, может, я не художником стану, а саксофонистом. Или гитаристом. Неважно. Главное, ты со мной скучать не будешь. Фирма гарантирует.
  ДЕВУШКА: Тоже клясться будешь? Которым из них?
  БОРИС-ТРЕТИЙ (смотрит на портреты): Тогда уж Марксом. Все-таки европеец. Космополит опять же, бродяга в человечестве. Давай смотаемся с этих ихних танцев? Вальс-полька-хоровод. У меня дома никого. Пластинки есть офигенные. Глен Миллер. Бенни Гудмена недавно выменял у одного лабуха.
  ДЕВУШКА: Как это я уйду, ни с кем не попрощаюсь? Неудобно. День-то какой.
  БОРИС-ТРЕТИЙ: Понял. Конкуренты: высотная сварка с мавзолеем. Ладно, Люси, право выбирать и быть избранным гарантировано каждому советскому гражданину конституцией. Короче, ты выбирай, а я пойду приберусь. У меня в комнате чума, разгром немецко-фашистских захватчиков под Москвой. Жду. Адрес ты знаешь.
  Уходит.
  Девушка стоит спиной к залу, смотрит на портреты. За ее взглядом следует луч прожектора: Ленин, Сталин, Маркс.
  Постепенно свет гаснет. Занавес на центральной сцене закрывается. Первое действие окончено.

  вес 106.2 кг съела 226 к сожгла 19 к баллы 764
  100		110

  
  
• Тили

  10.12.16 12:06

  »
  
  Я вас не утомил?»
  «Нет, — сказала старуха, вздрогнув. — Кого же она выбрала? Это выясняется во втором действии?»
  «И да, и нет. Во втором действии трех Борисов могут играть те же самые актеры, только состаренные. Могут и другие, возрастные, но с легко узнаваемыми приметами: у Бориса-первого, допустим, такой же чуб. У Бориса-второго и у Бориса-третьего тоже какие-то безошибочные приметы, это уж пусть режиссер думает. А вот Девушка «растраивается». То есть теперь это три разные актрисы, внешне нисколько не похожие ни друг на друга, ни на юную выпускницу. Зрители не сразу понимают, что это одна героиня, которая в зависимости от судьбы получилась такой или этакой.
  Сначала оживает левая сцена. Занавес наполняется светом. Слышна музыка. Поет Валентина Толкунова. Сначала «Серебряные свадьбы, негаснущий костер». Потом «Стою на полустаночке в цветастом полушалочке».
  МУЖСКОЙ ГОЛОС: Люд! Люда!
  ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Борька, отчепись! Я курей маслом поливаю!
  МУЖСКОЙ ГОЛОС: Галстук завяжи! Удавка поганая…
  Занавес открывается. Комната, обставленная в стиле семидесятых: полированный шкаф-горка с посудой, трюмо, на стене ковер с тремя богатырями. Перед трюмо стоит Борис-первый, воюет с галстуком. Стуча высокими каблуками, входит Женщина. Она полная, ее золотистые, явно крашеные волосы в бигудях. Под затрапезным фартуком нарядное платье.
  ЖЕНЩИНА (кричит в дверь): Ир, и лимоном, лимоном! Я щас! (Подходит к мужу.) Давай, горе мое.
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Не люблю я его. Последний раз когда, на ноябрьские, что ли, одевал? Когда переходящее-то давали? Может, сыму я его к бесу? Свои же все. Перед кем форсить?
  ЖЕНЩИНА (завязывая галстук): Я тебе сыму. Серебряная свадьба раз в жизни бывает. Пусть всё, как у людей. (Осматривает комнату.) Эх, гарнитур не поспел. Вот красота бы была. «Ольховка-декор»!
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Да все и так знают. Я один на весь цех жребий вытянул. Я, Людок, у тебя везучий. (Обнимает ее.)
  ЖЕНЩИНА: Пусти! Ируська войдет!
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Пускай поглядит, как отец с матерью милуются. Она со своим Юркой через двадцать пять лет так будет? Еще вопрос.
  Обнимаются, целуются.
  ЖЕНЩИНА: Борь.
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Чего?
  ЖЕНЩИНА: Мишка тебе говорил?
  БОРИС-ПЕРВЫЙ (продолжая ее целовать): Чего?
  ЖЕНЩИНА: Да отстань ты! Помял всю. Он эту приведет. С которой вечером по телефону-то…
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Пускай приводит. Поглядим.
  ЖЕНЩИНА: Волнуюсь я. Какой-то он стал не такой. Чужой какой-то.
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Нормально. Двадцать лет парню. Отслужил уже. Взрослеет.
  ЖЕНЩИНА: Сказано, отвяжись! Гости уйдут, тогда мни сколько хочешь.
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Тогда само собой.
  ЖЕНЩИНА: Я чего волнуюсь. Морсу-то не мало наварила?
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Вина бы хватило, и ладно. А морс твой, кто его пьет?
  ЖЕНЩИНА: Колька опять нажрется. Как он кран-то тогда свернул в ванной, а?
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: Сам свернул, сам починил. Ты Кольку не обижай, он — мужик.
  ЖЕНЩИНА (обнимает его): Повезло мне с тобой все-таки. Не пьешь, не гуляешь.
  БОРИС-ПЕРВЫЙ: А я тебе чего двадцать пять лет толкую?
  Обнимаются. Пронзительный звонок в дверь.
  МОЛОДОЙ ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Ма-ам! Пришел уже кто-то! Духовку зажигать или как?
  ЖЕНЩИНА (вырывается из объятий): Господи, это Славка с Зинкой! Вечно они! А я в бигудях! Встречай сам! Не зажигай! Рано!
  Выбегает.
  Плотный занавес задвигается, но внутри по-прежнему горит свет, доносится тихая музыка.

  вес 106.2 кг съела 226 к сожгла 19 к баллы 764
  100		110

  
  

начало обсуждений»